Спойлер: Прочитать отрывок
представлении обряды и мифологии разных сообществ ни в коем случае не являются проявлениями «элементарных идей», имеющих психологическое происхождение, и общих для всего человеческого рода, но являются локально обусловленными; и фундаментальная противоположность двух этих подходов предельно ясна.
Была ли реакция маленькой девочки на мысль о ведьме, которую она вызвала в своем воображении, сопоставима с реакцией цыпленка на искусственный образ ястреба? Или мы должны сказать, что поскольку она выросла на сказках братьев Гримм, она научилась ассоциировать определенные воображаемые опасности с немецким литературным персонажем, и одно это было причиной ее испуга?
Прежде чем мы убедимся, что знаем ответ, мы должны серьезно отнестись к уже доказанному факту, говорящему о том, что человеческая нервная система была управляющим, проводником кочевого охотника, добывающего себе пищу и защищающего самого себя и свою семью от того, чтобы не стать чьей-то пищей в очень опасном мире животных во время первых 600,000 лет его развития; в то время как она служила относительно безопасным и разумным фермерам, торговцам, профессорам и их детям едва ли 8000 лет. Кто будет утверждать, какие знаковые стимулы воздействовали на наши разрешающие механизмы, когда нашим именем был не Homo sapiens, а Питекантроп, и Плезиантроп, или, возможно, даже тысячелетиями ранее – Дриопитек? И тот, кто знает о многочисленных рудиментах нашей анатомии, оставшихся с тех пор, когда мы были животными (например, мышца копчика [m. extensor coccygis], идентичная мышцам, двигающим хвост у других млекопитающих), усомнится ли в том, что и в центральной нервной системе должны остаться сопоставимые рудименты (vestiges): дремлющие образы, чьи пусковые механизмы больше не встречаются в природе – но могут возникнуть в искусстве?
Как советует Н. Тинберген в своих вводных лекциях - «Изучение инстинкта», - поскольку обобщение, основанное на слишком узком фундаменте, как правило, приводит к ненужным противоречиям, особое внимание следует уделять важности полного рассмотрения моделей поведения вида прежде, чем будут представлены какие-то выводы. [4] Поскольку проблема отношения врожденного поведения к приобретенному поведению находится далеко от своего решения, даже для более просто устроенных животных видов, чем наш. Также не могут быть объявлены общие законы для животного мира, которые обязательно будут действенны применительно ко всем видам.
Птенцы кукушки, вылупляются из яйца в кладке птицы другого вида и, не имея предшествовавшего опыта ее собственного вида, когда они оперяются только вместе с птенцами кукушки, - всегда узнают свой род, хотя все из них были так же взращены в гнездах других птиц. Но, с другой стороны, утенок будет привязан, как к родителю, к первому живому существу, которое он увидит, когда будет покидать свое яйцо – например, это может быть курица.
Случай с кукушкой, как и случай с цыплятами, реагирующими на ястреба, или с черепашками, бегущими к морю, иллюстрирует первый пункт, который следует особенно отметить в нашем кратком рассмотрении проблемы психологии унаследованного образа; а именно, уже доказанный факт, который говорит о том, что в центральной нервной системе всех животных существуют унаследованные структуры, каким-то образом соответствующие исходному ареалу обитания животного. Гештальт-психолог Вольфганг Кёлер назвал эти структуры центральной нервной системы «изоморфами». Животное, движимое внутренним побуждением адаптируется к окружающей его среде не путем проб и ошибок, но сразу же и в полной мере, уверенно в ней ориентируясь. Случай с утенком, с другой стороны, иллюстрирует второй пункт, который необходимо отметить, если мы понимаем ценность этих исследований для нашей проблемы мифологических архетипов; а именно, тот факт, что, хотя во многих случаях сигнальные стимулы, провоцирующие реакции животных, являются неизменными и соответствуют внутренней готовности живого существа как ключ к замку (в действительности, это «ключ - тумблер» структуры), существуют также системы ответной реакции, которые устанавливаются в индивидуальном опыте. В подобное структуре ВРМ описывается, как «открытый». Он восприимчив к «впечатыванию» или «импринту» (Prägung). Более того, - как в случае с утенком – где существовали эти «открытые структуры», первый импринт является определяющим, требуется иногда меньше минуты для его «отпечатки», при том, что он необратим.
Кроме того, по мнению профессора Тинбергена, - особое внимание уделившего проблеме обучения животных, - разные виды обладают не только разными способностями к обучению, но подобные врожденные склонности проявляются только в определенные критические периоды роста животного. Он пишет, что «Эскимосские собаки восточной Гренландии», например,
живут в стаях от пяти до десяти собак в каждой. Члены стаи защищают свою территорию от других собак. Все собаки эскимосского поселения обладают детальным знанием топографии территории других собак; они знают, откуда ждать нападения собак другой стаи. Молодые собаки, однако, не защищают свою территорию. Более того, они часто бродят по всему поселению, часто проникают на чужие территории, откуда их быстро прогоняют. Несмотря на эти частые нападения, во время которых они могут подвергнуться жестокому обращению, молодые собаки не могут понять распределения территорий и у наблюдателя их глупость в этом отношении вызывает удивление. Однако, в то время, когда молодые собаки становятся половозрелыми, они начинают понимать, где находится чужая территория и в течение недели их приключения с нарушениями границ заканчиваются. У двух [наблюдаемых] самцов первое совокупление, первая защита своей территории и первое избегание чужой территории произошли в течение одной недели. [5]
После работ Зигмунда Фрейда относительно стадий взросления ребенка и силы импринтов, полученных в определенные стадии взросления, вряд ли потребуется доказывать актуальность понятий «внутреннее готовность» и «импринт» в сфере обучения человека. К тому же, многое из того, что ребенок должен узнать, очень похоже на социологию эскимосских лаек, так как это связано в основном с различными аспектами групповой принадлежности. Однако в человеческой сфере существует фактор, который делает все исследования инстинкта и врожденных структур психики чрезвычайно затруднительными; поскольку даже когда самые беспомощные животные созревают очень быстро, человечек совершенно беспомощен в течение первых двенадцати лет своего существования, и во время периода созревания своего характера, полностью подвержен давлению и импринтированию со стороны окружающего его общества. На самом деле, как часто указывал Адольф Портманн, именно те три дарования – вертикальное положение тела, речь и мысль, которые поднимают человека над животной сферой, - развиваются только после рождения, и, следовательно, в структуре каждого человека представляют собой смесь врожденных биологических и искусственных традиционных факторов. Мы не можем говорить об одном без другого.
Итак, во имя науки, давайте не будем этого делать!
Разумеется, возможно определить даже у человека определенное количество врожденных «ключ - тумблер» реакций: например, младенца на сосок. Очевидно, также, что у человека, как и у более низших животных, присутствуют определенные «центральные возбуждающие механизмы» (ЦВМы - central excitatory mechanisms), которые получают стимулы как изнутри, так и снаружи, и побуждают человека к «аппетитному поведению» - иногда даже против его собственного рассудочного мнения. Ярким примером является реакция сексуального аппетита на стимулы определенных гормонов (например, тестостерона пропионата, эстроген), и эта реакция, даже невинного человека, на знаковый стимул хорошо известна для всего биологического вида. Я бы сказал, что эти феномены не требуют лабораторных испытаний, чтобы оправдать наше внимание к ним. Но не следует забывать, что инстинктивная сфера человека намного более открыта к обучению, чем у животных, так что при оценке поведения человеческого поведения, мы всегда должны учитывать гораздо более сильный фактор индивидуального опыта, чем при определении центральных возбуждающих механизмов (ЦВМ) и внутренних разрешающих механизмов (ВРМ) насекомых, рыб, птиц – или даже обезьян.
Этот важный факт может помочь прояснить основные черты проблемы противопоставления элементарных и этнических идей, о которой говорит Бастиан. Элементарные, или врожденные, идеи мы должны интерпретировать, на мой взгляд, в качестве отсылки, в терминах девятнадцатого столетия, к тому, что сейчас мы могли бы назвать врожденными неврологическими структурами (ЦВМ и ВРМ) биологического вида Homo sapiens: те унаследованные структуры в центральной нервной системе, которые составляют элементарные основы всего человеческого опыта. Этнические идеи, с другой стороны, относятся к исторически обусловленному контексту знаковых стимулов, посредством которых происходит побуждение человека к действию в любом данном обществе. Но поскольку нет такого явления как человек в качестве просто «Человека», абстрагированного от любой социальной обусловленности, существует очень немного примеров неимпринтированных знаковых стимулов на уровне человеческой этологии – и именно это сделало возможным для тех, кто изучает феноменологию нашего вида, писать, так, будто в человеческой расе нет никакой врожденной структурирующей системы. В настоящее время, однако, это полностью доказанный факт, что человеческий ум вовсе не является простой tabula rasa, согласно эпистемологии семнадцатого века. Действительно, наоборот – это совокупность множества структур, каждая из которых имеет определенную готовность к ответу. Тот факт, что они более открыты для индивидуального опыта, чем у их животных гомологов, не должен отвлекать нас от более фундаментального факта их существования – или их силы установления и поддержания тех базовых сходств в человеческой культуре, количество которых значительно превосходит различия. Но в равной степени, и с другой стороны, мы не должны делать поспешного предположения, что поскольку для любого данного знакового стимула было установлено обширное или даже универсальное распределение, его можно считать врожденным, а не искусственным.
II. Сверхнормальный знаковый стимул.
В настоящее время для биологической мысли обычным стало мнение, что человек, как вид животного, рождается раньше срока, по меньшей мере, на год, завершая свое развитие внутри социальной сферы, в то время как другие виды успевают закончить этот этап в утробе матери. Было замечено, что отсутствие волос при рождении является чертой эмбриона, что наши многочисленные психологические трудности являются производными преждевременности нашего рождения, и что, - используя красочный термин .....................................
